«Премии у нас были: 15 рублей – за победу, 7,50 – за ничью»

На RussianHockeyStyle.Ru — первая часть разговора с одним из самых заметных игроков чемпионата СССР 70-х Анатолием Картаевым. 

НАШИ ДНИ

По итогам сезона «Трактор» не попал в плей-офф. Но, согласитесь, после того как с командой начал работать Анвар Гатиятулин, в ней произошло много изменений к лучшему?
Конечно, последние матчи «Трактора» перед перерывом это показали. Вообще вторая часть января получилась для команды хорошей, было много серьезных побед – как в Уфе или Омске, например, где «Трактор» грамотно сыграл в обороне. Меня удивило, что они так могут играть. Все это, конечно, работа руководства, Гатиятулина и его тренерского штаба. И еще лично меня порадовало – команда, даже имея призрачные надежды на попадание в плей-офф, не доигрывала сезон, а боролась до конца.

Если бы соперники оступались, а «Трактор» все время побеждал – можно было бы запрыгнуть в уходящий в плей-офф поезд. Понятно, что все шансы были теоретическими, но все мы в Челябинске надеялись, что случится чудо.

Какие выводы нужно сделать по итогам нынешнего сезона?
Внимательно отнестись к формированию состава, определиться, на кого надеяться, больше доверять нашим молодым ребятам, они играют не хуже легионеров. Посмотрите на Афонасьевского, Шарова, Жульдикова, других ребят. С каждым годом они будет крепчать, набираться опыта и в итоге скажут свое слово. В общем, уже сейчас нужно думать о будущем, и я вижу, что эта работа в клубе ведется. В том числе Гатиятулиным, который за эти три месяца серьезно поработал на свое имя в большом хоккее.

В конце ноября вы, Николай Макаров и Геннадий Цыгуров встречались с командой. О чем говорили?
Идея этой встречи принадлежит руководству «Трактора», Сергею Гомоляко. Мы с удовольствием на предложение откликнулись. Пообщались с ребятами, сказали им, что так, как они играли до смены тренера – играть нельзя. Мы никого не ругали, просто рассказали немного о себе, попросили их перестроить отношение к хоккею, к «Трактору», попросили их быть профессионалами, которых не нужно подгонять.

Увидели заинтересованность игроков?
Лично я смотрел на лица ребят, когда с ними разговаривали Цыгуров или Макаров, и видел на некоторых безразличие, были люди да, которые сидели с таким кислым видом, словно говоря: «Что вы нам тут рассказываете?! Кто вы такие, а кто – мы». Сразу скажу, это были не челябинские игроки. Самые же внимательными слушателями были наши челябинские молодые хоккеисты. Думаю, они понимали, о чем мы говорим. И думаю, что тот разговор пошел на пользу. По крайней мере, ответственность какая-то появилась в игре.

Вы оставили хоккеистам свои номера. Кто-то позвонил?
Когда я давал игрокам свой номер, сказал: «Звоните, если нужно, научу вас забивать». Вы же знаете, как я забивал – вратари были моими лучшими друзьями. Тогда я немного разозлился на все. Но никто не позвонил пока. Наверное, стесняются.

А что вы с Цыгуровым и Макаровым тогда сказали Гатиятулину и его ассистентам Гусманову и Ячменеву?
Это был немного другой разговор – более непринужденный. Сказали, чтобы они в любой момент к нам обращались, мы всегда готовы помочь. Поговорили о деталях тренерской работы, посоветовали им быть требовательней и жестче.

Вы достаточно часто и много общаетесь и с Сергеем Гомоляко. Это ведь вы порекомендовали его в «Трактор» из челябинского «Металлурга»?
История была такая. Мы с папой Сергея давно были друзьями. В конце восьмидесятых он попросил меня взять Сергея в «Металлург», где я тогда был главным тренером. Это было что-то типа просмотра. Договорились, что на льду он будет заниматься с командой, а остальную подготовку проходить под наблюдением своего отца. Юрий Петрович хотел аккуратно его подвести к большому хоккею. Никаких вопросов с моей стороны не было.

Мы тогда проходили сбор в Златоусте, они приехали. Начали работать по намеченному плану. А когда мы вышли на лед, сразу многое понятно стало. Уже в середине сезона я поговорил с Цыгуровым и порекомендовал ему обратить внимание на Гомоляко. Скорости Сергею, конечно, не хватало, но золотые руки, видение площадки закрывали все остальное. Сначала Геннадий Федорович сказал, что Сергей ему не подходит. Но в конце сезона начал его привлекать к тренировкам с «Трактором». В итоге все знают, в какого классного игрока он в итоге вырос.

ВСПОМИНАЯ КОСТРЮКОВА

В «Тракторе» вы видели многое, если не все, прошли с клубом множество сезонов, в других были рядом как президент областной федерации хоккея. По вашим ощущениям, какой период истории клуб переживает сейчас?
На мой взгляд, период поиска своего лица, своего стиля. «Трактор» в лучшие годы всегда отличался своим неповторимым фирменным челябинским стилем, так же как, например, Воскресенск, Нижний Новгород. Но после медальных сезонов с Валерием Белоусовым, после того, как Белоусов ушел, этот стиль немного потерян, размыт. Сейчас команда пытается его обрести снова. На восстановление требуется время, но некоторые клубные решения, январские матчи, поднятие в состав талантливой челябинской молодежи – все это позволяет быть оптимистом.

Понятно, о чем речь. Кажется, в КХЛ вам должен очень нравиться «Йокерит»?
Да, эти финны играют в абсолютно наш, старый добрый советский хоккей. И сборная Канады, кстати, тоже. Там много пасов, игры в одно касание, умных ходов. Единственное, чего нет у «Йокерита» – дисциплины, поэтому они и не обыгрывают всех подряд, хотя по уровню – могут. Они чем-то похожи на «Трактор» образца семидесятых – мы тогда могли забить 6-7 голов, играли в атаке очень хорошо, но пропускали 8-9, так как дисциплины при игре в обороне не было. Пришел Кострюков и все это наладил. Мы забивали по-прежнему много, а пропускать стали гораздо меньше – пришли победы.

В чем конкретно Кострюков наладил дисциплину?
Все очень просто. До Кострюкова, например, из-под меня уходил игрок, я не обращал на него внимания, не преследовал его и он забивал нам гол. Анатолий Михайлович обратил внимание вот на такие моменты. Мы сначала принимали скептически – мол, что за дела, москвич какой-то приехал. Но прошло время, пришли победы – и мы поняли его. Тогда не было видеопросмотра, он просто говорил с нами, рассказывал о том, как нужно действовать в тех или иных эпизодах. Мы были техничными и грамотными игроками, а дисциплина помогла нам стать еще сильнее. И в 1977 году «Трактор» выиграл бронзовые медали.

Какие рычаги влияния были у Кострюкова?
Нас материально наказывали за невыполнение задания в игре. Бурчали мы, конечно, все, но на следующем матче делали все правильно.

Какие это были деньги?
Премия за победу тогда была – 15 рублей, за ничью – 7,50. Примерный порядок штрафов такой же.

С копейками?
А что тут удивительного?! Прямо в ведомости так и писали. И штрафы примерно так же рассчитывались. Приходишь в бухгалтерию – а у тебя минус 5 рублей. И вот это, знаете, очень серьезно мотивировало! На злости на главного тренера – не человеческой, а спортивной – мы играли. Учились, делали, добегали до своих игроков, ложились по шайбу. И все получалось.

За кого были самые большие премиальные в ваше время?
Все было фиксировано. Как я уже сказал, 15 рублей – за любую победу, даже за ЦСКА, 7,50 – за ничью. Билет на самолет до Москвы тогда стоил что-то около 25 рублей. И эта премия у нас в конце моей карьеры дошла до 100 рублей.

Кострюков вел игру с маленького невзрачного стульчика, на котором сидел на скамейке «Трактора» между льдом и игроками. Интересный метод.
Никого это не удивляло. Никто не думал, опасно это или нет – от шайбы всегда можно было увернуться. В Анатолия Михайловича она никогда не попадала. Ему было так удобно, вполоборота он смотрел на игру, вполоборота – на игроков.

СЕЗОНЫ В «ТРАКТОРЕ»

Вы провели в «Тракторе» четырнадцать сезонов. Какой был самым ярким?
Каждый был по-своему хорош. Но лучшим, конечно, навсегда останется бронзовый. Команда была сильная, наше звено вытаскивало матчи, мы много забивали – Валерий Белоусов, Николай Шорин, Николай Макаров, Сергей Тыжных, я – мы делали результат. Мы здорово играли, причем играли против сильнейших звеньев лучших команд СССР – в ЦСКА против состава Петрова, в «Динамо» – против состава Мальцева, в СКА – против звена Солодухина. И мы им не проигрывали свои микроматчи. Уровень того чемпионата был, конечно, невероятным.

Три первых года в большом хоккее вы вместе с «Трактором» провели во второй группе.
Да, в 1965 «Трактор» покинул первую группу, то есть, переводя на современный язык, вылетел из КХЛ. После этого, команда, конечно, сильно обновилась, многие ушли, пришли молодые хоккеисты. В том числе, я – из «Восхода». Мы учились, играли и в итоге вернулись со Столяровым на высший уровень. Правда, два первых сезона я играл мало – из-за травмы. Сначала только втягивался в хоккей на новом для себя уровне и провел всего десять матчей. А в начале следующего сезона получил травму – сломал локтевую кость.

Это случилось в декабре 1966, в Новосибирске. Играли тогда, конечно, на открытом катке. Помню, был жуткий мороз – примерно минус 40. Два состава играли, два – грелись в раздевалке. И калитка на коробке была открыта – все ходили туда-сюда, греться, кто-то забыл закрыть. И вот я тянулся за шайбой, кто-то из Новосибирска сыграл мне в корпус и я в эту калитку въехал, прямо в косяк.

Обе операции делали в Челябинске. Первую – на ЧТЗ, спортивный травматолог Чухарева сделала мне металлосинтез, связала кости проволокой, но в итоге кости не срослись. Проволоку вытащили, потребовалась вторая операция. Ее делал профессор Замораев в областной больнице. Он вырезал из моего бедра косточку и с помощью металлического штыря соединил с другими костями. Штырь этот до сих пор со мной. У меня до сих пор рука не до конца сгибается.

После этого я не играл шесть или семь месяцев. А когда вернулся, Столяров меня перевел с края нападения в центр.

Помните, как «Трактор» выиграл вторую группу в сезоне 1967/1968?
Команда к тому сезону уже сформировалась и сыгралась. В составе были такие люди как Пономарев, Цыгуров, Бец, Аровин, Шустов. Мы начали с двух побед в Новосибирске, в первых десяти матчах одержали семи побед, дважды сыграли вничью и только один раз проиграли. Помню, в том же сезоне разгромили в гостях рижское «Динамо» в гостях (9:1) и СК имени Урицкого (11:4). Понятно было, что мы первые претенденты на победу в группе, и болельщики это чувствовали – очень хорошая посещаемость была тогда в Челябинске – на одном из матчей было больше восьми тысяч зрителей.

В итоге, «Трактор» ровно провел весь чемпионат, на три очка опередил «Кристалл» из Электростали и вернулся в главную лигу страны.

Какими тогда были челябинские трибуны? Как глазами хоккеиста выглядел матч на открытом льду? Вы замечали, что зрители, например, в валенках и что у них в термосах совсем не чай?
Зрителей на открытом катке ЧТЗ действительно было много, даже в тридцатиградусный мороз, но там не в термосах все было, а прямо в бутылках. Сразу за нашей скамейкой запасных. Сидим мы, например, на смене, а за спиной у нас бутылочки пустые с трибуны скатываются вниз – простые работяги ведь на хоккей ходили, чего им стесняться было?! Потом люди на саночках с мешками эти бутылки собирали, сдавали.

А после возвращения в первую группу команда окончательно переехала в «Юности». Тогда как раз ввели правило, что матчи должны проходить в закрытых помещениях.

Назовете два-три самых легендарных ваших гола?
Много их было, этих голов…

Их много было. И на паузе я забивал, и после проходов от своих ворот, и в одно касание, после комбинаций нашей тройки. Я всегда хотел не просто забить, а забить красиво. Даже так – сыграть красиво. Мог сам, но отдавал передачу, чтобы партнеры забивали. Чтобы разрывали соперника.

Однажды я забил Третьяку в девятку. Вышел с правого фланга, качнул его в сторону борта, руки оставил и сам в девятку положил. Мы с ним встречались в мае прошлого года на Кубке легенд, я спросил: «Ты, наверное, меня забыл?». Он ответил: «Ну, как тебя забудешь – такие голы мне забивал». Или вот еще гол интересный получился. Играли с Ленинградом у нас в Челябинске. Цыгуров шел по левому борту с шайбой, я на скорости – по центру, а на дальнем борту совершенно свободен был Белоусов, Цыгуров отдавал ему пас. Я решил эту шайбу перехватить, проскочил между двумя защитниками, обвел Шаповалов и закатил в пустые ворота.

Как была создана лучшая атакующая тройка в истории «Трактора» Белоусов – Картаев – Шорин?
Сначала я играл в звене с Котловым и Аровиным. Что-то у нас сложно шло. А я видел, что Белоусов очень хорошо бежит – ему только пасы нужны, и Шорин – техничный игрок. Поэтому подошел к Столярову и попросил поставить меня к ним в звено вместо Могильникова. Виктор Иванович рискнул и, кажется, не прогадал. Впервые вместе мы сыграли в конце ноября 1971 – в Ленинграде, против СКА. Матч получился очень результативным – «Трактор» выиграл 7:5, а наше звено забросило четыре шайбы.

Каким игроком был Белоусов?
В игре он был такой заводной, неуемный. Часто спорил с нами, со мной и Шориным, если считал, что мы ему пасы вовремя не отдавали. То что он делал на льду – великолепно для своего времени. Очень хорошее катание, хорошая скорость. У него был фирменный трюк – сольный проход с правого фланга, который он заканчивал броском в дальний угол. Очень много так забил.

Когда мы были игроками, крепко дружили с Белоусовым, Макаровым и Шумаковым. У меня тогда была первая машина – запорожец ушастый, мы с Белоусовым вместе гоняли по магазинам, по делам. Потом он получил квартиру, своя жизнь пошла. Но дружба у нас была крепкая.

Запорожец?
Да, я купил тогда – ушастого, 43-х сильного. Потом Валера Аровин купил такого же. Это была серьезная машина для того времени. А потом пошли «Лады» пошли, первые модели.

Вас называли одним из лучших игроков своего времени. Дважды вас включали в список 33 лучших игроков сезона. Для советского времени это было очень круто.
Да, очень значимое достижение. В 1971 и 1977 годах. Приятно было понимать, что я могу играть на таком вот уровне. Я понимал, что могу забить, могу выручить свою команду. Остальное – истории прессы. Как я себя чувствовал, выходя на лед, чувствовал, что могу что-то сделать. И я, и мои партнеры по звену, по команде. Не всегда получалось все, но часто получалось – мы забивали, мы выиграли.

Как вы приняли решение закончить?
Мне было за тридцать. Рука, которую я ломал, болела страшно, с каждым годом – все больше и больше. Мы начинали сезон, и мне нужно было месяц, чтобы ее разработать. И еще я считал, что не имел права играть хуже, чем играл, чем мог играть. Все это и подтолкнуло. С Николаем Бецем мы закончили одновременно – весной 1978. Нас вместе провожали на очередной игре чемпионата в «Юности». Скромненько так проводили, по вазе хрустальной дали и сказали: «Спасибо».

За время игровой карьеры успели сколотить небольшое состояние?
Когда я закончил, у меня иногда даже на трамвай не было денег. Периодами даже таксовал. Потому что когда играл я, были деньги профсоюзные. Все команды получали одинаково везде. Профсоюзные ставки были – около пятнадцати – по 180 рублей, три – по 150 и для молодых – по 120 рублей.

Психологически не тяжело было подрабатывать такстистом?
Если кушать хочется – об этом забываешь. Часто узнавали, да, поэтому я этим делом не увлекался.

Игроки числились рабочими на ЧТЗ?
Конечно, не было такой профессии – хоккеист. Мы все были на заводе. Я, например, был слесарем чугунно-литейного цеха. Или нас переводили в спортклуб, мы были инструкторами по спорту. Подснежники мы были – работали в одном месте, зарплату получали в другом.

Ностальгируете по тем временам?
Просто другое было время. И тогда хоккеисты нормально жили. У рабочих средняя зарплата было 150, у нас примерно в два раза выше – около 280. Но с сегодняшним уровнем не сравнить. Сейчас все по-другому. Наверное, мы не в то время родились, плюс отношение к хоккею изменилось, дворцы такие построены. В настоящее время хоккеисты имеют капитал, накопления. У нас для покупки мебели уже надо было половину зарплаты выложить. А в отпуск съездить можно было только на премиальные.

После того, как закончили играть, тяжело дался переход к обычной жизни?
Нет. У меня все постепенно получилось. Я провел еще один сезон в хоккее – в «Металлурге», был там играющим тренером. И, кстати, на несколько матчей в сезоне 1978/1979 возвращался в «Трактор» – там выбыли несколько игроков, Цыгуров попросил меня помочь. Когда они вернулись, я сезон доиграл в «Металлурге» и закончил окончательно.

Хотя, нет. Был еще один момент – в следующем году, когда я уже тренировал «Восход». Мы поехали на финал Кубка области, я случайно взял с собой форму. Играли против молодежной команды «Трактора». Первый период вышел кошмарным – мы проигрывали 1:6 и Столяров меня спросил: «Толя, ты кого привез?!». Я ответил: «Время еще есть». Переоделся, вышел на второй…

В итоге мы выиграли финал 12:8, взяли Кубок.

Кто тогда играл за молодежную команду «Трактора»?
Хрущев, Кулев, ребята 1962 года рождения, они часто это вспоминают.

ВШТ

В 1982 вы закончили ВШТ. Как все это было? Ездили в Москву, сидели за партой?
Великолепные времена! Учеба – это одно, но самое интересное было, когда мы практиковались. Мы разговаривали с преподавателя, с профессорами, которые нас многому учили. Нам даже немецкий и английский языки преподавали. Два золотых года, кладезь информации. У нас было все – планирование в хоккее, где разбирались до мельчайших деталей моменты, как от отправной точки дойти до чемпионского звания, уровень нагрузок в тот или иной период сезона. А потом – защита диплома. Были такие портянки – калька такая, разлинованная бумага – на ней план работы за год. Все расписывалось, доказывалось, почему здесь именно это ты собираешься делать.

Мы жили в Москве, на Сиреневом бульваре, внизу от института – гостиница, а дальше – Измайловский комплекс. Один раз в месяц на выходные домой прилетали.

Как вам Москва того времени?
Тогда не такое движение было, жили нормально. Двухместные номера были в гостинице. Я жил с Борисом Косаревым, челябинцем, который перешел в минское «Динамо». У нас было 25 футболистов, 15 хоккеистов, 15 баскетболистов. Все перезнакомились. Мы даже матч футбольный сыграли – я был староста хоккейной группы, а Афонин – футбольной. Хоккеисты выиграли 4:2, на короткой площадке. На большой, конечно, мы бы проиграли.

Как проводили свободное время?
Оно было только в субботу и воскресенье. В основном активно отдыха, играли в футбольчик. А зимой я играл за «Авангард», в хоккей. У нас состав был – Петр Андреев, Петр Воробьев и я. В защите – Валентин Марков. Это московская любительская команда, на первенство Москвы играли. По 25 рублей за игру получали.

Расскажите о стажировке в ЦСКА.
Предварительно я договорился с Тихоновым, мы были давно знакомы, он меня в свое время приглашал в ЦСКА. Я отказался, но отношения были хорошие. Попросил его во время учебы провести стажировку в клубе и сборной. Он согласился. Два месяца в году стажировались. Мне было просто там – там же много челябинцев было, Сергей Макаров еще играл, Сергей Стариков. Я их всех знал.

Как это было?
Мы приезжали на Ленинградский проспект, во дворец ЦСКА. Там собиралась команда, мы садились вместе с ними в автобус и ехали в Архангельское, на базу клуба. Это на предсезонке. А в чемпионате – мы приезжали на раскатку, приходили на установку. Но иногда Тихонов нас не допускал, конечно. Нам было по 35-37 лет, мы с ними даже кроссы бегали.

Какие у Тихонова были установки?
Четкие и грамотные. Расписывались сильные и слабые стороны соперника, потом своя игра, потом как играть против соперника. Потом задания – звеньям, раньше часто персонально играли звено против звена. Все было конкретно, не занимало много времени. Если нужно заострить внимание по конкретному человеку – Тихонов это делал. И перед официальными матчами в том числе.

Ни разу не попадали на установки ЦСКА перед матчам с «Трактором»?
Это было бы интересно, но ни разу.

А как вы стажировались в сборной СССР?
Это был очень высокий уровень. Мы на трибунах смотрели раскатки, тренировки. И самое главное – что меня удивило – к разбору вот этих тренировочных занятий Тихонов привлекал нас. Он нас просил рассказать, что понравилось, что нет, как процесс выглядит со стороны. Иногда он нам разрешал оставаться на базе в Архангельском.

А еще в тоже время была у меня история с Валерием Харламовым. Его однажды не взяли в сборную, он меня довез до Ленинградки, это было в пятницу – я тогда вечером улетал. Я провел три часа там, и отправился в Челябинск. А в воскресенье узнал, что он погиб. Когда мы с ним ехали, он мне как раз говорил: «Да, на дачу поеду, мясо пожарим…»

Понятно, что Тихонов – большой тренер, но его методы иногда были жестокими.
Чтобы достичь больших результатов, высот, это необходимо. Нужно вести себя очень сильно по отношению к игрокам, которые могут делать результат. Если будет лояльность – они слабинку почувствуют. И отношение поэтому было очень требовательное – даже к мастерам, таким как Фетисов и Касатонов. Виктор Васильевич всегда говорил, что спрашивать с них должен в два раза больше.

Фото — открытые источники, chelyabinskhockey.blogspot.ru

Продолжение следует