Сергей Макаров. Макаровский прииск

Олег Митяев в свое время посвятил Сергею Макарову песню. Хорошую песню, душевную, ностальгическую, в которой о хоккее ни слова – все про жизнь, про юность, про ушедшее и невозвратное. Песня не очень веселая, но память о прошлом всегда с долей грусти. В исполнении Сергея Михайловича ее не слышал, хотя знаю от него, что свои пять аккордов были при нем.

Впрочем, почему «были»? Может, и сейчас Макаров струны перебирает, только для себя, естественно, и вообще человек он вызывающе непубличный, то есть вообще для общественной толкотни закрытый. Не знаю, как раньше было, а вот после возвращения из-за океана, чему уже лет двадцать с лишним, даже будучи при должностях Сергей Михайлович Макаров в видимом пространстве появляется редко.

Был свидетелем случая, сильно меня поразившего. Игорь Ларионов еще в роли действующего хоккеиста представлял в отеле «Савой» Кубок Стэнли, привезенный из Детройта. Понятно, что вокруг героя встречи была толпа коллег, сыпались вопросы, царила радостно-возбужденная суматоха, а у колонны в сторонке тихонечко стоял такой же великий форвард, не меньше сделавший для российского хоккея, партнер Ларионова по величайшей пятерке, и никакого к нему интереса не было от слова «совсем».

Этой своей обидой за земляка я некоторое время спустя с Сергеем и поделился. Ему-то, наверное, было втройне обидно? Вот каким был его ответ:

– Ни о какой зависти или обиде речи нет. Мы столько лет были вместе, что, что, допустим, появись повод – не смог бы обидеться. Да, в игре всякое случалось, но то в игре. А в жизни не один пуд соли вместе съели. Какая тут зависть? Во-вторых, не я, а Игорь приехал с Кубком Стэнли, меня эта «участь», увы, обошла. Я – профессионал, и прекрасно понимаю, чего стоит завоевать этот трофей. И только рад за своего друга. В-третьих… Меня еще не все узнают – все-таки за исключением кратких приездов в стране не жил 12 лет. Помнят – игроком, и то не всегда. Курьезный случай был на вечере в честь юбилея первой Суперсерии СССР – Канада. Подошел к столу, за которым сидел, считаю, мой крестный отец в большом хоккее – Анатолий Михайлович Кострюков. Поздоровались, накоротке поговорили, а потом он спрашивает: «А кто это был?». Не узнал. Потом нашел меня в зале, обнялись, и уже по-нормальному пообщались. А вообще, честно говоря, меня даже устраивает, что не сразу узнают.

По ходу интервью я, конечно, продолжил задавать вопросы, касающиеся имиджа. Ну действительно, из всей пятерки Сергей Макаров – самый нераскрученный. И раньше так казалось, и тем более сейчас. Вот я и задал тогда вопрос о принципиальной непубличности – это выработанная позиция, свойство характера, или просто скромность не без налета провинциальности?

– Если под провинциальностью понимать излишнюю скромность и застенчивость, то я не провинциален, — полтора десятка лет в Москве, немногим меньше за границей. Если что и было, то давно выветрилось. Считаю, что отсутствие стремления как-то по-особому выделиться и заявить о себе – скорее, свойство характера. Всегда считал своим долгом хорошо делать то, что умею, то есть играть в хоккей. Вне льда пиар не был мне нужен. Больше того – всячески избегал излишней публичности. Может быть, эта черта и помогла легче преодолеть период завершения карьеры. Я всегда, даже на пике известности, говорил себе, что когда-нибудь это кончится. И чем больше ты на виду, тем болезненнее потеря внимания. Только что ты был нарасхват, и вдруг не очень-то зовут, и не очень-то любят… В НХЛ по-другому – там звезд после завершения карьеры порой еще больше раскручивают, поддерживают имидж. Это же с одной стороны бизнес, с другой — общая установка на создание какого-то положительного примера для молодежи. Система отработанная, и их звездам, конечно же, легче, чем нашим. У нас всеобщая любовь может обернуться полной противоположностью…

Все это Сергей Макаров высказывал, сидя в своем скромнейшем кабинетике на улице Казакова, пребывая в должности директора агентства физкультурно-спортивных мероприятий. Старый товарищ Вячеслав Фетисов как руководитель Госкомспорта его из Штатов и позвал, и Макаров долго не раздумывал, хотя осваивать спортивно-чиновничью работу, как мне показалось, было ему ох как непросто. О тренерской деятельности речь не шла, тогда он так объяснил, в чем была загвоздка: «Загвоздка – в невозможности передать, учитывая свой достаточно высокий собственный уровень, свое видение хоккея. В невозможности требовать выполнения того, что умел делать ты». Я переспросил: «То есть вы как преподаватель не поставили бы студенту пятерку?» – «Может быть и так. Но главное – научить можно, но зазор в том, что все равно это будет хуже. Я прекрасно понимаю, что люди разные, каждый неповторим, невозможно требовать соответствующей тебе идентичности, но о другом – о невозможности для меня на этот момент учить других. Я видел обратные примеры – когда начинающие тренеры этого не понимали, и считали своим долгом требовать по сути невозможного. Решил, что это для меня может быть не только профессионально, но и по-человечески губительно. Поэтому если и стану тренером, то только через паузу. Нужно время, чтобы все переосмыслить, «остыть» как хоккеисту, а потом уже…».

На сою реплику, что так и пересидеть можно, Сергей Михайлович ответил, что все лучше, чем наоборот.

Много всего случилось в его жизни после тех наших давних разговоров, одно понятно – переосмыслив и выдержав паузу, в тренеры Сергей Михайлович Макаров не подался. В их блестящей пятерке помимо Вячеслава Фетисова только Владимир Крутов получил более или менее солидный, но тоже непродолжительный опыт работы тренером. А сейчас за всех «отдувается», причем весьма успешно, Игорь Ларионов, который свой дебют в профессии оттягивал аж до 60-ти лет. Но каждого своя стезя. Может быть, Сергею Макарову беспокойная во всех отношениях тренерская работа и впрямь не по нутру. Он все равно далеко от хоккея не уходит, пусть и не пребывает на первых ролях. Может быть, это его кредо – не выпячивать себя, если не имеешь для этого оснований.

А Макаров – человек твердых убеждений. Имеющие таковые обречены считаться по характеру своенравными, если не строптивыми. Он как раз из таких.

…Из достаточно большой книги Олега Спасского «Сергей Макаров» о герое можно узнать не слишком много, разве что какие-то штрихи, особенно подробно описаны детские годы. Быт большой семьи Макаровых не отличался от быта большинства рабочих челябинских семей – комната в бараке, вид из окна на стадион, трое братьев-хоккеистов (Николай старше младшего Сергея на десять лет, средний Юрий тоже занимался хоккеем). Понятно, где проводили браться основное время, и почему младший пошел по их стопам, причем начал приобщаться к спорту сызмальства, увязываясь за старшими. То, что он уже в пять лет владел коньками виртуозно, его изумительно плавное и одновременно быстрое и мощное катание – это природа; то, что в детских играх был ненасытен до голов (двадцать-тридцать – не предел) и уматывался до счастливого изнеможения – это характер; то, что выделялся не только среди сверстников, но и ребят куда более старших – это дар.

Заслуженный мастер спорта, великолепный защитник Николай Макаров обронил реплику, во многом объясняющую то, что произошло с братом дальше. Его поразило, как младший в совсем еще детские годы, понимал игру, суть каждого эпизода. Он смотрел хоккей, чувствуя его нутром. Когда старший брат играл в чебаркульской «Звезде» вместе с Валерием Харламовым, Сергей «считывал» его финты и манеру, но повторял их на свой лад. По мере взросления, а рос Сергей в спортклубе «Восход» под пристальным вниманием тренера Виктора Старикова, отца Сергея Старикова, а затем в «Тракторе» под началом Петра Дубровина, и постепенно избавлялся от желания и умения все сделать в одиночку. Потом сам Анатолий Владимирович Тарасов как-то упрекнет Макарова, что тот еще «не вступил в колхоз», то есть в чем-то остается «единоличником», но сам Сергей как-то заметил, что такого разговора он не помнит. Скорее всего, мэтр задним числом выразил свою претензию. Но как раз в это время уже складывалась пятерка Фетисова-Ларионова (наверное, правильно называть ее так), где чрезмерное увлечение индивидуальной игрой было попросту невозможно, какими бы исключительными качествами игрок ни обладал.

До своей пятерки было много всего. И первые завоеванные золотые медали молодежного чемпионата мира, и первое золото взрослого чемпионата, (и то и другое он завоевывал, будучи игроком «Трактора»), на который он отправился в 19 лет игроком четвертого звена. Тот чемпионат мира-1978 не мог не запомниться – он был первый и для нового старшего тренера Виктора Тихонова, и второй для партнера по «молодежке» Вячеслава Фетисова.

Сережу Макарова в «Тракторе» удержать было невозможно, даже если бы он этого сильно захотел. Дома он не успел стать звездой, сборная была, скорее, авансом, но потенциал был виден огромный. И сам Сережа тоже понимал, что путь его лежит в ЦСКА и сборную, здесь его судьба и его счастье. Трудное, но все равно счастье. Он выдержал сумасшедшую конкуренцию в переходные для ЦСКА времена, успев поиграть рядом с великими мастерами звена Петрова (в том числе непосредственно и с Борисом Михайловым, и с Валерием Харламовым), и пришедшими в команду Сергеем Капустиным и Хельмутом Балдерисом. Первый свой полноценный чемпионат мира-1979, где его признали лучшим нападающим, провел в звене с братьями Голиковыми, приз «Известий»-1979 – с Жлуктовым и Балдерисом, олимпийский турнир в Лейк-Плэсиде – снова с Голиковыми, дальше играл с Жлуктовым и Дроздецким, было экспериментальное звено Макаров-Петров-Крутов, которым они играли на чемпионате мира в Швеции-1981. Последний матч на Призе «Руде Право» звено выглядело так: Макаров-Ларионов-Харламов, а первый матч «своим» звеном в сборной провели на Кубке Канады-1981, том самом. В общем, чего только не было.

Описывать, как играл Сергей Макаров – дело зряшное. Кто видел его в игре непосредственно в годы выступлений, ничего объяснять не надо. Кто не видел, тому понять куда сложнее, остается верить на слово и пересматривать выдающиеся его и пятерки матчи, а их вагон и маленькая тележка. Сергей, как и его партнеры, был готов к взлету всей предыдущей карьерой, а вместе они стали лучшей пятеркой мирового хоккея, тут ни убавить, ни прибавить.

Возможно, Сергей Макаров был самым совершенным крайним нападающим отечественного хоккея за всю его историю (подтверждено включением в символическую сборную столетия ИИХФ), тут дело вкуса, а претендентов, слава Богу, хватает. Список достижений объясняет многое, но не все. Одно могу сказать – его игрой можно было любоваться бесконечно. Зрителям и партнерам в Северной Америке тоже перепало, хотя тут преимущество, безусловно, у советских болельщиков – все-таки расцвет его таланта пришелся на 80-е.

Как ни странно, во время давнего большого интервью о достижениях золотого «макаровского прииска» мы почти не говорили. Может быть, потому, что начало разговора случилось еще, когда встретились у Олега Митяева. Друзьям было что вспомнить (жили они по соседству, но познакомились уже в Челябинском институте физкультуры) а мне мешать не хотелось. «Рецензия» от Макарова на тогдашний новый диск Олега была такой: «Не в хоккее дело. На новом диске очень сильный челябинский пласт. Это нам с Олегом близко – родина, детство и юность. Я понимаю каждую строку не разумом, но сердцем».

Не разумом, но сердцем. Впрочем, к хоккею «по Макарову» это тоже относится.

Досье
Сергей Михайлович Макаров

Родился в Челябинске 19 июня 1958 года. Советский и российский хоккеист, нападающий, заслуженный мастер спорта. Спортивный функционер.

Награжден медалью «За трудовую доблесть» (1978), орденами «Дружбы народов» (1981), Трудового Красного Знамени (1988), орденом Почета (2011). Введен в Зал славы ИИХФ (2001), в Зал славы отечественного хоккея (2014), в Зал славы в Торонто (2016).

Именной стяг Сергея Макарова под № 24 поднят в ЛДС ЦСКА (2008), на «Арене Трактор» (2009 и 2017). Игровой номер 24 выведен из обращения ХК ЦСКА 29.10.2008.

Карьера игрока: 1976-1978 – «Трактор» (Челябинск), 1978-1989 – ЦСКА, 1989-1993 – «Калгари», 1993-1995 – «Сан-Хосе», 1996-1997 – «Даллас», 1996-1997 – «Фрибур-Готтерон» (Фрибур, Швейцария),

В чемпионатах СССР 519 матчей, 322 гола. В регулярных чемпионатах НХЛ 424 игры, 134 шайбы. В розыгрыше Кубка Стэнли – 34 матча, 12 голов. В сборной СССР 316 игр (третий результат в истории), 190 голов (пятый результат в истории). На чемпионатах мира и Олимпийских играх – 123 матча, 67 шайб.

Достижения: Олимпийский чемпион 1984, 1988, серебряный призер 1980. Чемпион мира 1978, 1979, 1981, 1982, 1983, 1986, 1989, 1990, серебряный призер 1987, бронзовый 1985, 1991. Обладатель Кубка Канады 1981, финалист Кубка Канады 1987. Обладатель Кубка вызова 1979, победитель «Рандеву 1987».

Лучший нападающий чемпионатов мира 1979, 1985. Лучший хоккеист Европы 1980, 1986, 1989. В символической сборной чемпионатов мира 1979, 1981, 1982, 1983, 1985, 1986, 1987, 1989. Включен в символическую сборную столетия ИИХФ (2008).

Чемпион мира среди молодежи 1977, 1978.

Чемпион СССР 1979-1989. Обладатель Кубка европейских чемпионов 1978-1980. Лучший хоккеист СССР 1980, 1985, 1989. Лучший бомбардир чемпионатов СССР 1980, 1981, 1982, 1984, 1985, 1986, 1987, 1988, 1989. Обладатель приза НХЛ лучшему новичку сезона («Колдер Трофи») 1990.

Карьера спортивного функционера: 2002-2004 – руководитель ФГУП «Агентство физкультурно-спортивных мероприятий»; 2004-2010 – директор ФГАУ «Управление по организации и проведению спортивных мероприятий»; 2010-2012 – вице-президент ЦСКА по развитию детского и молодежного хоккея; 2014 – вице-президент ХК «Трактор» по связям с общественностью; 2011-2016 – член правления Ночной хоккейной лиги; 2012-2016 – генеральный директор Ночной хоккейной лиги; с 2016 – президент «Планеты чемпионов»; с 2016 – член Совета легенд Ночной хоккейной лиги.

Владимир Мозговой, khl.ru

фото cska.ru