«Повезло, что выжил». Легенды советского хоккея, бившиеся на фронте

Среди них — первый советский чемпион мира, два знаменитых тренера и известный врач.

Первый чемпионат СССР по хоккею состоялся в декабре 1946-го. В 1930-е годы «хоккеем» назывался исключительно хоккей с мячом, а у игры с шайбой перед названием всегда стояла приставка «канадский». Многие спортсмены уже тогда призывали развивать и игру, которую некоторые называли «буржуазной», но промышленность тогда не производила специфических клюшек и коньков для канадского хоккея.

Канадский хоккей стали развивать уже в новых условиях, когда народные комиссары стали министрами, Красная армия — Советской, а спорт Страны Советов готовился выйти на международную арену. Так что среди миллионов тех, кто за четыре военных года ушёл на фронт, ещё не было тех, кто мог бы предположить, что их дальнейшая жизнь будет связана с этой игрой.

Всех хоккеистов-фронтовиков в рамках одной статьи поимённо вспомнить невозможно.

Николай Сологубов

Пожалуй, олимпийский чемпион и двукратный чемпион мира — самый известный советский хоккеист-фронтовик. Вопреки некоторым мифам, Сологубов не был судим. «В армию меня призвали в 1942 году. Попал я на Ленинградский фронт в блокаду. 1 января 1943 года мы пошли прорывать блокаду. Наше наступление шло через Неву. Я здесь был ранен в ногу. Рядом разорвался снаряд, и я потерял сознание. Я пришёл в себя на пятый-шестой день в госпитале. Открыл глаза, но ни говорить, ни шевелить рукой-ногой у меня не получалось», — вспоминал потом защитник.

Это ранение было для Сологубова не единственным. «У Сологубова было огнестрельное ранение нижних конечностей — перебиты большие и малые берцовые кости. В смысле перспективы занятий спортом это очень тяжёлый случай. Однако Николай мужественно вынес испытания, восстановился и начал играть», — говорил другой фронтовик, врач Олег Белаковский. Уже в 1949-м клюшка соперника буквально вспорола живот защитника, вызвав разрыв кишечника, но и после этого Сологубов вернулся на лёд.

Как игрок Сологубов стал первым советским защитником, активно подключавшимся в атаку — в его честь назван неформальный клуб защитников, забросивших более 100 шайб (увы, проект давно заброшен). При этом защитником он тоже был жёстким: Анатолий Тарасов уверял, что после силовых Сологубов говорил: «Покойничков знавал я лично!». В общем, легко представить, что защитник легко вписался бы в тогдашнюю НХЛ.

Олег Толмачёв

Бо́льшую часть войны будущий игрок «Динамо» был шофёром, однако профессия эта была очень опасной. Великую Отечественную будущий хоккеист начинал на Калнинском фронте, но потом был переведён на Кавказ. «Однажды некоторых из нас отобрали и стали обучать езде по горным дорогам. Уже потом я узнал, что предстояло добраться до пограничной с Ираном станции Джульфа и, приняв военный груз, двинуться в обратном направлении», — вспоминал Толмачёв.

Протяжённость маршрута составляла 2000 км, и этот путь водитель проделал 104 раза. При этом на пути колонны могли ждать бандиты, камнепады и диверсанты — сам Толмачёв потом говорил, что остался жив чудом. Осенью 1944-го Толмачёва направили в танковую школу, однако вместо ожидавшейся отправки на Дальний Восток водителя послали в войска НКВД — а оттуда лежал прямой путь в «Динамо».

Именно «Динамо» стало первым победителем чемпионата СССР, который вышел довольно скоротечным. «Играли, что греха таить, как попало: не знали ни техники, ни тактики, не умели ни бросать, ни шайбой владеть. Лучше всех рижане и таллинцы управлялись с шайбой. Мы смотрели на них и многому учились. Правда, бегали мы резвее, чем они», — вспоминал потом хоккеист. В главной сборной защитник не сыграл, но в «Динамо» провёл 10 лет, завоевав множество медалей союзных первенств.

Александр Комаров

На ЧМ-1954, первом для советской сборной, бо́льшая часть команды использовала велосипедные шлемы. Исключением стал нападающий Александр Комаров, который надевал шлем танкиста. При этом Комаров сам в танковых войсках не служил, но очень хотел. Впрочем, его боевой путь лёгким не был.

Кампания против Квантунской армии в августе 1945-го продлилась менее месяца и постоянно остаётся в тени. Однако лёгкой она не была. «Помню, как уже на Дальнем Востоке мы ехали по дороге, которая была усыпана трупами мёртвых японских солдат. Так мы прямо по этим трупам на противотанковых пушках передвигались», — говорил хоккеист. «Повезло, что выжил». И после войны Комаров оставался на Дальнем Востоке в составе армейской команды, откуда потом уехал в ЦДКА.

Ну а на ЧМ Комаров персонально играл против одного из лучших европейских хоккеистов того времени Свена Тумбы. Хотя Тумба был на 20 см выше, советский форвард ничего не дал сделать оппоненту. «На банкете Тумбу встретил. Тот мне свою медаль чемпиона Швеции протягивает: «Никто так меня не прихватывал», — потом вспоминал Комаров. После игровой карьеры экс-форвард работал инструктором физкультуры в одном из самарских депо.

Олег Белаковский

В детстве Белаковский играл в одной ленинградской команде со Всеволодом Бобровым, но выбрал путь врача. Мать Белаковского погибла при эвакуации из Ленинграда, и работавший на кафедре инфекционных болезней врач постоянно просился на фронт, однако его постоянно не отпускали. Наконец, в 1943-м просьбы Белаковского удовлетворили, он был отправлен в ВДВ, где совершил полторы сотни прыжков с парашютом.

«Уличные бои… Переправы… Раненые, которых приходилось выносить на себе с поля боя… Контратаки, когда откладывался в сторону хирургический скальпель и брался в руки автомат… Ранения… Смерть товарищей… Из всех наград два ордена чаще других возвращают меня к фронтовым воспоминаниям. Орден Красной Звезды, полученный в 1944 году за форсирование Свири, и орден Отечественной войны первой степени, врученный мне в 45-м за бои в Венгрии», — писал Белаковский в своей книге.

После войны Белаковский благодаря старому другу Боброву выбрал работу в спорте, став врачом ЦСКА — а потом он дорос и до футбольной и хоккейной сборной страны. Олег Маркович работал и на Суперсерии, и помог Валерию Харламову восстановиться после тяжёлой травмы.

Николай Эпштейн

«В 1939-м меня в армию призвали. Поначалу отправился было в Политех имени Моссовета, возле Бутырской тюрьмы, образование получать, а после подумал — ну какой из меня тренер? И ушёл в ЦСКА. И так прослужил с 39-го по 45-й. В 41-м только на демобилизацию собрался — война начинается. Воевал под Москвой — первый полк связи. Потом немцев от Москвы отогнали, и перешёл я в железнодорожные войска, а сразу после войны набор в футбольную команду «Локомотив» был — я туда и угодил», — рассказывал Эпштейн в 2001-м.

В 1953-м 34-летний Эпштейн приехал в Воскресенск и фактически заложил основы школы, которая потом дала нашему хоккею множество выпускников. «Приехал я в этот Воскресенск — а там грязища, а в ней два барака стоят. С Костиковым мы приехали — был такой вратарь в «Спартаке». Тот посмотрел-посмотрел — да к вечеру и уехал. Испугался! Город страшенный!» — вспоминал потом тренер.

Как потом говорил Эпштейн, он не очутился бы в Подмосковье, если бы не «пятый пункт» в паспорте. Однако обладавший скромными возможностями «Химик» старался играть вторым номером, чем вызывал недовольство и шуточки Анатолия Тарасова, но при этом конкурировал с московскими грандами, имевшими почти неограниченный ресурс. Эпштейн проработал в «Химике» 21 год и дважды выигрывал бронзу чемпионата.

Дмитрий Богинов

Богинов — один из немногих в России тренеров-обладателей именного баннера под сводами арены. Биография тренера при этом слегка загадочна: происхождение Богинова было явно непростым, он хорошо знал французский язык, в некоторых источниках можно встретить даже утверждения, что его отец был контрадмиралом. Однако точно известно только то, что до войны Богинов сидел в тюрьме, но прошёл ещё финскую войну 1939-1940-го.

Богинов не рассказывал хоккеистам о своём прошлом и редко надевал ордена. Когда Михаил Калинин вручал будущему тренеру государственную награду в Кремле, Богинов заявил: «Я провинился перед страной, перед обществом. Награду готов принять только в том случае, если меня простят». О непростом боевом пути дослужившегося до майора Богинова стоит отдельно прочитать в тексте ниже:

Упомянутый выше Эпштейн говорил о Богинове: «Как тренер — не «игровой». Тонкости не было. Сам-то он ни во что как следует не играл, зато человеческие качества удивительные». Игрок «Торпедо» Валерий Кормаков вспоминал: «Дмитрий Николаевич сразу же откровенно нам сказал: на коньках я едва стою, в хоккей не играл, зато все великие хоккеисты — мои друзья». Богинов решился на резкое омоложение команды игроками из чемпионата города, которая в 1961-м стала серебряным призёром чемпионата страны.

Родион Власов, Чемпионат